Динка - Страница 63

К оглавлению

63

Динке захотелось повысить в глазах сестры ценность «полезных советов».

– Я купила ее у одного учителя! – с гордостью сказала она.

– У учителя? – Алина снова бросила взгляд на обложку и решительно заявила: – Ты врешь! Никакой учитель не станет продавать такую чепуху. Говори правду!

– Я нашла ее в лесу, – испугавшись дальнейших расспросов, сказала Динка.

– А при чем тут учитель? – строго спросила Алина.

– Да это я просто так, для красного словца, сказала... Я нашла ее на Учительских дачах и думала, что потерял какой-нибудь учитель, потому что тут такие полезные советы... – окончательно завралась Динка.

– Ну, Дина!.. Находить такие книжки да еще приносить их в дом! Этого я от тебя не ожидала...

– Но ведь я же не знала, о чем тут написано! Я же принесла только показать! Брось ее в печку, Алина! Брось скорей!

– Нет, я покажу маме. Пусть мама знает, какие книжки находит ее дочка! – угрожающе сказала Алина и, держа злополучные «советы» двумя пальцами, направилась в свою комнату.

Закрыв на крючок дверь и устроившись в уголке постели, она внимательно прочитала все советы, тихонько фыркая в руку, а иногда смеясь до слез. Некоторые, самые смешные, по ее мнению, она даже переписала для Бебы. Вдвоем они говорили о многом и знали гораздо больше, чем могли предполагать взрослые.

Окончив это занятие, Алина обернула книжку в бумагу, чтобы мама не испачкала рук, и сама тщательно вымыла руки с мылом.

«Это же три коп...» – повторяли они потом с Бебой каждый раз, когда им приходилось встречаться с величайшей глупостью или недостойный их внимания гимназист просил у них на память ленточки из кос.

Глава 37
На крылечке

Когда младшие дети оставались на попечении Алины, то в доме наступал образцовый порядок и тишина. Боясь, что Алина рассердится на что-нибудь и разнервничается без мамы, Динка и Мышка изо всех сил старались угодить ей. И теперь, сидя за столом, они усердно занимались. Алина, держа в руках учебник грамматики, прохаживалась по террасе и, подражая настоящей учительнице, медленно диктовала:

– «Румяной зарею покрылся восток...» Повторяю: «Румяной зарею...» Дина, слушай внимательно, как я говорю...

Динка, склонив набок всклокоченную голову, которой не помогал даже железный Ленькин гребень, старательно выписывала слова. В диктовках, которые писала Динка, было всегда два главных недостатка: у тех слов, которые почему-либо казались ей значительнее других, она ставила даже в середине фразы заглавные буквы и, кроме того, очень любила восклицательные знаки. Но сегодня Динка тщательно следила за собой, и Алина, заглянув к ней в тетрадку, сделала только одно замечание:

– Дина! У тебя написано «руманой зарею». Тебе же ясно слышно: румяной...

– Ой! – воскликнула вдруг Мышка. – Я вышла замуж за линейку!

Все три девочки засмеялись. Мышка редко делала ошибки, но по рассеянности часто переносила слова за линейку.

– Перепиши заново эту строчку, Мышка! И старайся быть внимательной! – сказала ей Алина.

Мышка начала переписывать строчку, но у калитки вдруг раздался громкий смех, и на дорожке появились Катя и Марина. Обе они были нарядные, разглаженные и причесанные как для театра, и это было как раз то время, когда люди уже входят в партер или в ложу и кладут на колени бинокль. Что же случилось?

– Мама! Почему вы вернулись? Забыли билеты?.. Почему ты смеешься, мамочка? – бросаясь навстречу, спрашивали дети.

– Да потому что... ха-ха-ха... один раз в кои-то веки выбрались, одевались, одевались... – хохоча до слез, пыталась объяснить Марина.

– Ну, скажи пожалуйста, всю дорогу хохочет, прямо неловко. Ну что тут смешного? Отменили «Живой труп» – и все! Вернули нам деньги, – сказала Катя.

– Одним словом, «як бидному жениться, то и ничь мала». Ну, бог с ними! Пойдем в другой раз! Зато посидим сегодня вместе на крылечке, – обнимая детей, сказала Марина.

Посидеть вечерком на крылечке, тесно прижавшись к маме, такой уютной, тесной кучкой, слушать тихий мамин голос, когда она что-нибудь рассказывает о папе, о том, как они жили раньше и какие они были маленькими... Обо всем, обо всем говорит с ними мама... Такие счастливые эти вечера на крылечке!

– Только не торопите маму, пусть она раньше поест, слышите, дети? – тихонько предупреждает сестер Алина.

– Конечно, конечно, пусть мама раньше поест, – соглашаются обе, но через несколько минут нетерпеливо спрашивают: – Ты хочешь есть, мамочка? Ты раньше попьешь чаю? Сказать Лине, мамочка?

– Нет-нет! Я ничего не хочу. Я только переоденусь, – отвечает мать.

Марина тоже любит эти вечера наедине со своими детьми; кроме того, она уже давно записала в маленькой книжечке разные пословицы, ей хочется разобрать их вместе с девочками.

– Ну, садитесь, – говорит она, – а я сейчас найду свою записную книжку.

– Садитесь, садитесь! – хлопочет Динка. – Занимайте где хочете... – уступчиво предлагает она сестрам.

Алина и Мышка усаживаются на верхней ступеньке, оставляя между собой место для мамы. Каждой хочется держать мамину руку и прижиматься головой к ее плечу, но есть еще третье место, ниже одной ступенькой; это место у маминых колен, там виднее мамино лицо, ее глаза и улыбка. Это Динкино место.

И вот уже все уселись, разобрали мамины руки и косы, мама сидит так тесно, как в гнезде. Заходящее солнце уже заблудилось где-то за дальними просеками, но в саду еще светло. Впереди длинный-длинный летний вечер.

– Подождите, дайте мне мои руки, я хочу прочитать вам пословицы, – улыбаясь, говорит мама, освобождая свои руки и перелистывая книжечку. – А что это такое – пословицы? Откуда они взялись, кто их сочинил, – вы не знаете?

63